Книжницы

Крылечко с белокаменной резьбой...

Когда мы видим величественный облик рыбинского 

 Спасо-Преображенского собора, невольно думаем: как хорошо, что в мире есть что-то постоянное! Собор легко мог исчезнуть с лица земли в 1930-х гг., вместе с сотнями храмов по всей России. 

Уже на генеральном плане Рыбинска по этому месту пролегла трасса моста через Волгу. Но началась Великая Отечественная война. Здание страшно изуродовали, однако не снесли. Потом потребовалось несколько десятилетий работы нескольких поколений реставраторов, одновременно масштабной и кропотливой, чтобы он вернул свой прежний облик. Вернул, но … не совсем.

На самом деле остались не восстановленными не только интересные «мелочи» вроде фигурных вазонов по сторонам купола колокольни, но и убранство фасадов столь важной части соборного комплекса, как галерея, соединяющая колокольню и собственно собор.

История этой галереи интересна сама по себе. Дело в том, что петербургский архитектор Авраам Мельников, проектируя собор, почему-то проигнорировал колокольню, появившуюся несколькими десятилетиями раньше. Иногда кажется, что просто забыл про нее, но это вряд ли – у него были присланные из города планы участка, на котором предлагалось возводить здание. 

Скорее всего, столичный архитектор предполагал, что колокольня так и будет стоять, как стояла до этого, то есть отдельно от вполне самодостаточной постройки собора.

Однако возводившееся здание собора уже жило собственной жизнью, независимой от замысла столичного проектировщика. Одним из главных отличий от проекта стало возведение перехода между храмом и колокольней. Обычно такие переходы называют «трапезной», но создатели чаще всего именовали его «галереей», и мы не будем нарушать традицию. Автором идеи возведения этой части здания был посетивший строительство собора высокопреосвященный Евгений, архиепископ Ярославский и Ростовский. Возможно, конечно, Владыка выступил выразителем мнения губернской или городской общественности, желавшей связать постройки соборного ансамбля в единое целое. Во всяком случае, решение было удачным и даже, прямо скажем, прозорливым. Напомним, что именно в относительно небольшом пространстве галереи на рубеже ХХ-ХХI веков, пока шла реставрация собора, ежедневно проводились богослужения.

Если с автором идеи всё более или менее ясно, то ответить на вопрос, кто же был автором проекта, воплотившего на практике пожелание Владыки Евгения, значительно сложнее? Никаких документов и чертежей, из которых можно было бы узнать имя архитектора, мне не встретилось. Можно предположить, что им мог быть городской архитектор Рыбинска Петр Уткин, однако, возможно, что проект разрабатывался в губернском Ярославле. Уверенно можно сказать, автором галереи не был столичный зодчий, слишком далека ее архитектура от господствовавшего в Петербурге сдержанного,

избегавшего «архитектурных излишеств» классицизма 1840-х гг. Ее создателям, скорее всего, удалось даже избежать процедуры согласования в Петербурге («не собор ведь делаем, а маленькую пристроечку») и спокойно воплотить собственное представление о красоте.

Глядя на ее нынешние фасады, начисто лишенные декора, трудно поверить, что это была самая богато украшенная часть здания. Изобильно декорированная лепниной, похожая на «какой-то раскрашенный пряник», она представляла собой отражение совсем иных вкусов, чем строгая, чинная архитектура столичных мастеров. Её окна, казалось бы, мало отличаются по форме от окон собора. Однако их наличники были дополнены преувеличенно большими замковыми камнями, а промежутки между окнами практически заполнены трехчетвертными коринфскими колоннами. И колонны, и даже замковые камни зрительно поддерживали карниз, увенчанный миниатюрным аттиком. А с севера и юга к галерее примыкали высокие крыльца, украшенные резьбой по белому камню.

Отношение к этой архитектуре у исследователей разного времени тоже было разным. Её разузоренные фасады в 1910 году восхищали Г.К. Лукомского (1884—1952) (он и сравнил их с «печатным пряником»), но А.И. Некрасову (1885-1950) в 1929-м они показались «довольно безвкусными». Я, безусловно, сторонник мнения Лукомского (Некрасов писал в пору, когда господствовала строгая эстетика конструктивизма и зарождавшегося «сталинского классицизма»). Мастер, чьё понимание красоты было близко народному искусству (отсюда и «печатный пряник»), удачно соединил своей постройкой два разных по архитектуре объекта в единое целое, не пожертвовав при этом и собственными художественными идеалами.

Увы, в 1930-х гг. всё исчезло, кроме голых стен и нескольких горизонтальных тяг. Но всё ли?

…Два фигурных белокаменных блока многие годы украшали подъезд двухэтажного дома на улице Чкалова. Можно было подумать, что они были здесь всегда, с момента строительства здания. Никому не казалось странным, что эти блоки по сторонам входа – много наряднее сдержанной архитектуры дома. Когда расселенный особняк закрыли на ремонт (вернее, как у нас часто водится, на долгое простаивание без окон и дверей), сотрудникам музея предлагали забрать их в фонды. Однако перевоз столь массивных архитектурных деталей дело, мягко говоря, непростое, места в фондах они занимают много, да и показывать их довольно сложно. К тому же музей тогда и так «сидел на чемоданах», готовясь к переезду из аварийного здания. А потом резные камни куда-то просто исчезли, оставшись лишь в памяти…

Прошло несколько лет. В музейном обиходе появились компьютеры, позволившие беспрепятственно просматривать любой экспонат коллекции, не сходя с рабочего места. И вот, рассматривая рисунки замечательного художника Петра Горбунцова, в 1921 году целенаправленно запечатлевшего многие уголки старого Рыбинска, я вдруг увидел знакомые камни. И не только камни, но и надпись на рисунке: «крыльцо Рыбинского собора»! Действительно, на рисунке была значительно более сложная композиция, в которой эти вытесанные камни занимали место в самом начале крыльца. Не вполне поверив подписи, я стал рассматривать старинные фотоснимки собора и действительно увидел крыльца, те самые два крыльца с северной и южной стороны галереи. Так, значит, эти камни лежали у входа в старый дом не с начала XIX века, а появились там столетием позже, когда кто-то из горожан решил использовать гибнущие детали храма для украшения своего подъезда. Вот только где они?..

Встреча произошла, как всегда, неожиданно. Однажды, проезжая на каменниковском 101-м автобусе по улице Корнева, я вдруг увидел в окно один из камней. Он мелькнул вдали, чуть выглянув из-за фасада типового магазина-«стекляшки». Через некоторое время я приехал в этот район. Да, действительно, служебный (во дворе) вход обычного продуктового магазина оформляли те самые камни, правда, покрашенные в розовый цвет. Их красота и необычность второй раз спасла их от гибели.

  С тех пор прошло еще несколько лет, камни из розовых стали желтыми, но лежат по-прежнему там же, соседствуя с мусором в коробках и вокруг них. Никто из прохожих, скорее всего, не догадывается об их истории. Но может быть, пора вернуть их на место? Понятно, что реставрация убранства фасадов галереи и воссоздание крылец – дело дорогое и сложное, требующее значительного времени. Однако, если сейчас на это нет сил и средств, их можно было бы просто перенести их к собору, положив на том месте, где они находились век назад. Со стороны Волжской набережной этому вроде бы ничего не мешает. Два камня, обозначавшие начало крыльца, стали бы своеобразным памятником этой «малой архитектурной форме», залогом если не ее восстановления, то, по крайней мере, памяти о первоначальном облике этой части рыбинского собора.

Интернет - газета "Рыбинская среда"

Сергей Овсянников, заместитель директора Рыбинского музея-заповедника